Все потеряв, ты все приобретешь.
Не верь тому, кто скажет, жизнь есть ложь,
Не верь тому, кто скажет, есть лишь смерть,
И невозможно ничего хотеть.
Тому, кто в ослеплении идей,
За щепки принимает всех людей.
Или создав из пузыря покой,
Спокойно наблюдает за бедой.
Но и тому, кто в страсти заводной
Разрушит мир и не создаст другой,
Кто ослеплен сверканием себя,
себя не видит, всех вокруг губя.
Отбросив равнодушие и страсть
Раскинув руки в небо надо пасть.

Последний дом

Будет разрушен дом,
Стены в бреду огня,
Меж четырех сторон
Кружит обрывок дня.
Порванный потолок,
Словно кричащий рот,
И отвернется Бог,
В этот последний год.
Свой не услышав вой,
Свой не увидев свет...
Дом для себя чужой,
Даже кота в нем нет.
Нет в нем давно жильцов,
Только со всех сторон
Солнце берет в кольцо,
Ночи последний схрон.
Будет, в сияньи дня,
Дом, не узнав себя.
Будет он только свет,
Там, где и света нет.

Когда, страдания страда,
Начнет колосьев спелых жатву,
Напрасны будут богу клятвы,
Останься твердым, в нет и да.
Жестоковыйный господин,
Колосья срежет, бросит оземь...
И умираешь ты один,
А над полями пляшет осень.
Потом зима и снежный плен,
И нежность хрупкая снежинки...
Так мелет жернов перемен,
И тают на ресницах льдинки.
А прорастет одно из ста,
Своя у неба справедливость.
Смерть остальных игры тщета,
И даже это, только милость.

Себе

Быть может, буду я скулить,
А может драться буду с болью.
Быть может не смогу забыть,
Или сольюсь с какой- то ролью...
Какое дело до того,
Кто проживет тот сон грядущий.
В нем не увидеть никого,
И на свободу он отпущен.
Пускай, пирует иль скорбит,
Он станет пылью и травою.
И тот, кто это говорит,
Уже не встретиться с тобою.

Когда желанная награда,
уже манит тебя к себе...
Ее мой друг оставить надо,
Так предначертано в судьбе.
Но не в твоей а Божьей власти,
И оставлять и отбирать...
И некуда идти за счастьем,
И нечего нам оставлять.
Лишь принимая все как милость,
Ты завершишь дороги круг.
И ничего вновь не случилось,
Весною расцветает луг.

Между вдохом и выдохом миг,
Между вдохом и выдохом вечность,
Тишина открывает свой лик,
В ней ребенок играет беспечно.
Он не знает где день, а где век,
И не видя своих воплощений,
Отражается зеркалом рек,
И уноситься песней течений.
Между вдохом и выдохом миг,
Этот день, он, пропев, не заметит,
И услышав, свой выдох как крик,
Век, звездою упавшей отметит.

И даже тайна — это только слово,
И невозможность обрести творца.
И даже дух, свергающий оковы,
Не изопьет всю чашу до конца.
В сверкании крыл, он вновь падет на землю,
И в горькой муке обратит лицо,
Но демиург, стенаниям не внемля,
Из тысяч жизней сотворил кольцо.
Оно удавкой давит имя Бога,
Не прохрипеть его из черных губ.
И из костей он смастерил берлогу.
Непрочной плотью обмотал он сруб...
Живи, пока не грянут ветры,
Не разнесут твой хрупкий мир,
Живи, пока гуляет лето,
И боги не зовут на пир.
На нем не гость ты, а закуска,
А если смеешь — то умри,
Прорвав завесу жизни тусклой,
Звездою черною гори.
Не властны боги над законом,
Не властно время над собой,
И жизнь окончиться не стоном,
А бесконечною судьбой.

Я знаю без надежды путь

Я знаю без надежды путь
и нет приюта каравану,
но сердце разрывает грудь,
стремясь к прекрасному обману.
Так дервиш посреди двора
сбирает медяки украдкой...
И утром в путь ему пора,
а на душе легко и сладко.