Прости мне Господи что я
Хочу любовь твою присвоить.
Где был огонь, скрипит зола.
Но душу сном не упокоить.
Она в сверкании Твоём
Лишь Духу следует прилежно.
И видит мир как пепла ком,
Но смотрит ласково и нежно
И всепрощающе на мир.
И сострадает что в пороке,
Как в чёрном пепле мир погряз.
И взяв в ладони свет далёкий,
Из угольков творит алмаз.
Прости себя за нелюбовь.
За то, что вдох сменяет выдох.
За то, что слишком много слов
И неоправданных ошибок.
Прости себя за всю вину.
За то, что мир построен криво.
За бесконечную войну.
За то, что мы пока что живы.
Прости себя, что не простишь,
Ни боль, ни жалость, ни унынье.
Прости себя, что ты кричишь,
Когда вбивают в душу клинья.
Прости, пусть нечего прощать.
Пусть нет вины и нет прощенья.
И не придётся отвечать
За то, что нет без света тени.
Прости себя, что всё любовь
И с Богом не было разлуки.
Но каждый раз, рождаясь вновь
Мы плачем.
После Амина и Аллы захотелось написать своё, и в этот момент я увидел, как сложно вытащить себя на всеобщее обозрение. Мне как писателю всегда легко было творить клонов просветлевать их в течении стиха или статьи. Но живой, трепещущий комок Я всегда прятался. Я это не мысль и не чувство, сколько бы я не утверждал обратное. Да мысли приходят и уходят не оставляя следа, эмоции подымаются и пропадают, страхи на мгновение сжимают тело и исчезают при внимательном взгляде, но я живо и это не мысль. Очень чётко это стало видно на последнем сатсанге в конце третьего дня, когда Дракон говорил о любви к Я а потом что эта триада Я ОНИ ОНО вместерождёное. Внезапно внутри возник протест, невозможность согласится, что Я это спазм, чувство, мысль персонаж волна и т.д это было тем поразительней, что я множество раз говорил то же самое, но где то глубоко всё равно не верил. Я не знаю, что произошло в 2012 году, когда после встречи с Драконом был опыт названый сатори, я не понимаю как то, чего никогда не было может ожить и претендовать на свою утрату. Логика бессильна, есть абсолютно иррациональное чувство себя живущего, при полной невозможности этого себя найти. Только тело отзывается коротким спазмом, когда внимание затрагивает этот корень, это как языком трогать больной зуб и больно, но всё равно тянешся.
Ну, вот опять я всё о себе любимом. :) СПАСИБО МАСТЕРУ! его милость указывает на ложь, и не даёт правду. Каждая наша встреча сбрасывает еще один слой защит, но когда кончится эта луковица никто не может сказать, может мы её вместе чистим множество жизней и будем чистить еще столько же.
УЧЕНИЕ РАБОТАЕТ! что бы это незначило.
Ты страдаешь от бессмысленности жизни или видишь смысл в каждом ее проявлении
Ты настойчиво изучаешь священные тексты или выбросил и подарил все книги
Ты предано смотришь в глаза мастера или веришь только в божественного сатгуру
Ты ясно видишь каждое чувство и мысль или плаваешь в хаосе бессознательных импульсов
Ты безостановочно вопрошаешь кто Я или практикуешь великое неделание
Ты движешься по пути или оставив поиск просто живешь
Ты пережил покой, ясность и наполненность и страдаешь или нет от их потери
Твое сердце раскрыто, ум ясен, а поведение полно спонтанности и любви
Ты знаешь, что нет, не было, и не будет никакого тебя…
Красивая история, без начала и конца, рассказанная нерожденым ребенком, своей бесплодной матери.
Беда современного человека, это его душевная слепота. Мы не видим своих чувств, заменяя их мыслями о чувствах или телесными ощущениями. Взгляд в это бездну пугает. Страшные лики чудовищных чувств, звериных желаний выглядывают из этой трещины, проходящей через броню которой укрыто сердце. Мы уже полностью согласились с отсутствием контроля. В любой момент Рок может разрушить наши планы, отобрать самое дорогое… но для большинства это только мысли. Страх перед чувствами умело скрывается, мы бессознательно верим, что способны с ними совладать, ведь отдаться на волю чувств сравнимо с поездкой на спине бешеного слона. Сколько житейских трагедий, разбитых судеб, искалеченных жизней… Но призрачна защита и рушится бастион, и чем больше было сдавливание, тем разрушительней освобождение. Именно в этом слепом пятне живет и развивается авторская программа. Чувства, которые не осознаешь, о которых даже не знаешь, ведь регистрируешь только мысли или телесные ощущения, не позволяют увидеть их номинальный субъект, то самое фоновое чувство Я-ЕСТЬ, на фоне которого только и можно зарегистрировать любое чувство. Не узнанное как чувство, естность принимается за автора и это начало спуска в ад разделения. Как увидеть невидимое, как проявить то, что сокрыто? Иногда жизнь с безжалостной милостью срывает приросшую повязку, обнажая рану, это неимоверно больно и поглощенные этой болью люди не замечают свет, засиявший из открытой раны. Стремясь унять боль, они судорожно заматывают ее бинтами, алкоголя, секса, наркотиков, бессмысленным трудом или смешной верой в лучшее. Единицы пробуждаются, переплавляя боль в тотальное приятие. Учение предлагает спокойную работу, аккуратное, неторопливое разматывание бинтов, это больно и без помощи опытного хирурга не обойтись. Мастер призывает развернуться к предполагаемому источнику чувств, и увидеть его как чувство, не способное ни сотворить, ни контролировать другие чувства. Его невозможно почувствовать, но его можно знать и осознавать. Второй столбтайного мира это Я-МЫСЛЬ, она номинальный субъект для Я- ЧУВСТВА. Тотальное осознавание мысли как мысли и чувства, как чувства не оставляет ни малейшего места, где может скрыться вирус авторства. Без опорных столбов рушится личностная растяжка, между тем, что есть и тем, что могло бы быть. Жизнь начинает сиять во всей своей безусильности. И каждое чувство не отталкиваемое, обладает своей неповторимой красотой и глубиной. Так происходит исцеление познающей природы и соединение большого ума и большого сердца, в драгоценный алмаз естественного состояния.
Мы всегда называем приятие практикой, но как практика она бессмысленна, ведь глупо принимать то что есть. Но вдруг меня осенило. Приятие, это любовный акт творческого созидания. Только в момент творчества, когда выключается авторская программа, возможно настоящее приятие, в этот момент не остается ни творца, ни творения, все что есть существует одномоментно, как единственный вариант реализации реальности. Людям свойственно любить свои создания. Ребенок может равнодушно принимать дорогие подарки, но сделанную своими руками безделушку, он будет ценить и любить. Переживание того, что весь мир, и я сам явлюсь результатом моего творения, делает границы иллюзорными. Исчезает кажущаяся отделеность между внешним и внутренним, между творцом и творением, между влюбленным и возлюбленным, между человеком и Богом. Каждое чувство, каждая мысль, каждая личностная черта, становятся частью драгоценного узора. Душевная боль, чувство одиночества или тоски, все то, что называют страданием не исчезают, но без веры во второй вариант не просто приняты, а любимы, как прекрасное творения себя собой. Это праздник, не знающий праздника, это любовь, не знающая любви.
Нет ни надежд, ни сожалений,
Во всем сияет благодать,
Дороге светлых искуплений,
Мне нечего уже отдать.
Жизнь завершает половину,
И каплей падает в ручей,
Дорога в небо будет длиной…
Она ничья и он ничей.
За небом новая дорога,
Прозрачны горы и моря,
И смотрит нежно, ясно, строго
В саму себя, душа моя.
Родители, воспитывающие детей, знают, что маленький человечек использует плач и крики как средство манипуляции. Ребенок может закатить долгую истерику, что бы добиться своего, но если на него никто не смотрит, истерика мгновенно прекращается. Без зрителя она не имеет смысла. Когда человек вырастает, то этот маленький капризуля переезжает в бессознательное, и теперь зрителем для него является взрослая личность. На сцене театра начинается игра двух персонажей. Поведение человека, его мысли и эмоции становятся вектором этих двух сил. Взрослый персонаж, постигший учение, уговаривает малыша не бояться или не хотеть того чего нет. Малыш, видя перед собой зрителя, падает на пол и бьет ножками. Взрослый с огорчением констатирует, что понимание ничего не значит. Не осознавая, что двигало его эмоций, он начинает пытаться интеллектуально разобраться, а разобравшись объяснить бессмысленность истерики. Некоторые продвинутые взрослые пытаются отвлечь малыша дыхательными практиками и мантрой. Другие, разозлившись, кричат на него и даже бьют. Все это мы называем эмоционально чувственным вовлечением или приданием мыслям реальности. Сложность заключается еще в том, что невозможно разграничить какая мысль инспирирована детскими обидами, а какая навязана социальным обуславливанием. Так даже стремление к пониманию учения может быть конфетой и защищаться. По сути дела взрослый в этой метафоре, это способность ума к самонаблюдению, из которой вырастает вера в существование автора.
Фантазии о просветлении, это трансформированная взрослым умом детская фантазия о всемогуществе, всезнании, бессмертии и конечно тоска по утраченному единству с матерью. Выраженная в волшебных сказках, она описывает переживания аспектов основы, которое никогда не прекращается, но с двух лет возникает попытка их присвоения и появления меня обладающего этими качествами. Этот первичный шок разрыва порождает мучительное чувство недостаточности, все усиливающееся с возрастом. И если вначале его смягчает конфета илиигрушка, то потом и целого мира мало. Внутренняя истерика становится непрерывной, ведь и зритель и актер живут в одном человеке. Правда иногда малыш устает и взрослый вздыхает с облегчением, он уже готов всем рассказать о ясности и понимании, пока малыш не увидел очередную конфету.
Увидеть этот спектакль как он есть первый шаг на пути к исцелению познающей природы.
Ведь зрелый ум видит фантазию как фантазию и наслаждается ей, как и всем что есть, а маленький ребенок не получая поддержки в виде сопротивления,( а игнорирование это тоже сопротивление), или заискивания, перестает устраивать истерики.
В основе каждой революции лежит стремление к свободе, радости и осмысленности жизни. Именно эти основополагающие ценности двигали массы в крестовые походы, раскручивали столетнюю войну, взрывали фейерверки английской и французской революции. Этот цикл всегда начинался с тоски по абсолюту, выраженной в устремленности готических соборов, и заканчивался газовыми камерами и сумочками из человеческой кожи. Горючим для революций и освободительных войн всегда будут самые искренние, романтичные и светлые люди, отринув страхи тела и базовые инстинкты самосохранения и продолжения рода, презрев выгоду и покой, они бросаются в топку революций и сгорают. В этом все уничтожающем огне уже нет ни зла ни добра, материальный мир как иллюзия заслуживает участи быть развеянным, и ему на смену придет сияющий абсолют. История помнит учение гностиков, верящих, что мир создан злым демиургом, а Бог живет за его пределами, и поэтому путь к Богу лежит через уничтожение мира. Девизом крайнего крыла гностиков было — чем хуже, тем лучше, поэтому они старались погрузить мир в пучину зла, жестокости и извращений, стремясь приблизить его конец. Бессознательное каждого человека — это проекция коллективного бессознательного. И сейчас, на примере Киевских событий, видно, как это стремление к Богу ведет к Дьяволу. Авторская программа основана на самом святом, на вере в Я, отделившемся от Абсолюта. Что может быть более важно, чем встреча сына и отца, кто посмеет остановить дитя, стремящееся в объятие матери? Адам яростно ищет потерянный рай, и даже размножившись на 7 миллиардов частей, он остался все тем же брошенным ребенком, готовым сжечь весь мир ради встречи с Богом.
Вновь революция, следом война, прав, виноват, никому не известно, мы говорим наступает весна, дайте свободе место. Дайте вдохнуть этот воздух высот, ангелов слышать пенье, пусть марсельезу поет пулемет… Господи, дай терпенья. Как им услышать сквозь взрывы гранат, через победы песни, что за раем следует ад, и никто не воскреснет. Что это просто идет косьба, поле готовят к пашне, и недоступно горит звезда над Вавилонской башней. Как им услышать, что нет к ней дорог, не было расставаний, что никогда не терял себя Бог, в свете своих названий. Что у него миллиардов лик, каждое слово — имя … Выстрел, очередь, крик… Господу слава, мимо.