«Быть может только Бог»
В клокочущих машинах
Я слышу запах шинный
И в снеговых вершинах
Я вижу как смешны мы
Я вижу как мы грешны
Нелепы и неспешны
Туманны мы как блики
И как дома безлики
В покинутых кувшинах
Как блохи копошим мы
В оставленных аршинах
Я вижу как смешны мы
Я вижу мы как блохи
Не хороши не плохи
Прелестны тихи вдохи
Среди густой осоки
Я бы все стихи о тебе,
Я бы песни все для тебя,
Только где мне тебя найти?
Только как тебя потерять?
Я бы в темную ночь души,
Я бы в свет июньского дня.
Только как, если всюду ты,
Только с кем, если всюду я.
Я бы нежность до синих вен,
Я бы злость до костей и зубов,
Только я из прозрачных стен,
Только ты из звенящих оков.
Мне бы память ржавым гвоздем,
Мне бы сердце чинить иглой,
От рождественской елки дождем,
От лесов предрассветной мглой.
Я бы вечером — чай и лёд,
Я бы утром — в постель стихи.
Только как, если ты – мой мед,
Если я — твои лепестки.
Я тобою полна
Допьяна, Допьяна,
До краев, до нутра,
До утра, до утра.
Я тобою жива,
Раз петля, два петля,
Узелок, два витка,
Кружева, кружева.
Я тобою мертва
До костей, до страстей,
До невиданных
Черных с подпалой мастей.
Ты держишь плотину на тонких запястьях,
Со стоном впиваясь в холодную твердь,
И слышишь затылком любовь и объятья
И скорую нежную смерть.
Ты подпер махину плечом и щекою,
А страх нарастает в усталой груди
Ты знаешь, что там за холодной рекой
Спит город с надеждой, что жизнь впереди.
А ты одинок, и устал, и не воин,
Ты скучный и тихий. Но кто же еще?
И видно, как кровь из беззубых пробоин
Сочиться и струйкой течет на плечо.
И стиснуты зубы, и сдвинуты брови,
Отчаянье рвет онемевшую грудь.
Тебе не сдержать этой адовой боли
И вот уже сорок ночей не уснуть.
А с той стороны равнодушно и мягко
Река обнимает уступы камней,
И в каждом виске, и под каждой лопаткой
Звучат перебои ее лошадей.
Вот камень, второй, будто сон и могила,
Ручьи, как безумие, один за другим,
И в бурном потоке проносятся мимо,
Обломки домов, площадей и светил.
И ты улыбнешься рекой и холмами,
И запахом тины и солнцем вдали,
Когда обнаружишь, что ты только камень,
В одном из притоков Великой Реки.
До чего же приятно,
То, что так необъятно,
Попытаться объять.
До чего же приятно,
То, что так несказанно,
Говорить, говорить,
Никогда не сказать,
Но шутить, но писать,
Пролезать между мыслями,
Где обнаруживать
Мысль.
И со «знанием дела»,
Задыхаясь от радости,
Лгать.
Боже – фотолюбитель,
Боже с калейдоскопом.
Боже! Боже-мыслитель,
До чего ж мы похожи.
В круге вечного вальса
Для того, кто не вечен,
Отчего ты так весел,
Почему так беспечен.
Кто же это смеется,
Что сочится меж мыслей,
Кто так ловко укрылся
Между «тем» и «не этим».
Где же взять столько краски,
Раздобыть столько света,
Чтобы выразить в смыслах,
Ну, хотя бы вот это:
Это вроде бы чашка,
Она как бы пустая,
Ну, допустим, там воздух,
Просто чашка такая.
Нет, постойте, постойте,
Что же это за чашка,
Если в ней нет объема?
Вот объем появился,
В нём про чашку ни слова.
Или новый пример:
Вот как будто бы мысль,
Мысль как будто бы есть,
Но ведь это же ложь,
Эта «мысль» только смысл.
Что за розыгрыш детский,
Что за милая шутка,
То, что есть, не опишешь,
А, что сказано – «утка».
Я люблю Вас, Ваше сиятельство,
Ваша светлость и Ваша тьма,
Я Вам все расскажу обстоятельно,
И налью по бокалу вина.
Вы чуть-чуть губами притронетесь,
Я до дна и бокал об пол,
Брызги, смех (не пристало смеяться Нам!),
Вам – всерьез, мне – для Вас,
Звон стекла, смерть стекла,
Тишина оглушила, и пролегла,
Вот и все, вот и все.
Вот и весь разговор.
Вы прищуритесь и надрывно,
Я губу закушу и смолчу,
Потому что я Вам непрерывно,
Тишину рассказать хочу.
А она не дается в руки,
Только звуки и только смех,
Как же Вам через эти муки,
Подарить то, что есть у всех.
Вам ее никогда не услышать,
Мне ее никак не отдать,
Тишина отражается в песне,
Но за песней ее не слыхать.
Вам не просто (мне так понятно),
Вам приходится ждать и терпеть,
Потому что на эту песню
Никогда тишину не одеть,
Но доколе же Вам пытаться,
Уставать, чтобы снова в бой?
С тишиной невозможно расстаться,
Но попробуй ее пропой!
Нестерпимо, надрывно, сладко,
Гулко, нежно, зимой и весной,
Не найти, не обнять, не слиться
И не встретиться Вам с Собой.
До чего ж это добрые вести,
Если б только Вы знать могли,
Мы бы вместе влюбились в песню —
Восхитительный гимн тишины.
Что желанья мои?
Только пыль на земле,
Что сомненья мои?
Только прах в глубине.
Что мои откровенья?
Лишь снег, что растаял,
Повинуясь внезапно пришедшей весне.
Кто вздымает на божьем пути клубы пыли?
Кто неверной рукой оскверняет могилы?
Кто пытается тщетно из капель воды
Ледяные построить дворцы и сады?
Кто укутан в гордыню
И прячется в страх?
Кто уснул?
Кто проснулся?
Лишь пепел и прах.
«Выбор» льет бесконечным
дождем,
А «не выбор» боится себя расплескать.
И вода не спасет,
И отсутствие вод.