Мысленный эксперимент
Представим себе трехмерное существо, не имеющее никаких понятий о своей трехмерности, все его органы чувств могут воспринимать только длину и ширину и любое взаимодействие с окружающим миром происходит только на плоскости. Но то, что оно есть, не является сумой длины и ширины, их частью и их синтезом, но как мыльный пузырь не может существовать без своей оболочки, так и оболочка не существует без пузыря. Все явления, которые зарегистрирует наше существо, будут относится к миру двухмерности, но не один из этих феноменов не сможет каким либо образом повлиять на третье измерение. Любой цветовой узор на поверхности пузыря не может уничтожить пузырь или изменить его форму.
А теперь развернем эту аналогию в наш трехмерный мир и предположим существование четвертого, пятого и еще бесконечно большого количества измерений.
Таинство встречи.
Одно из самых удивительных чудес, которые встречает путник на духовном пути, это не сиддхи ума и тела, а внешне незаметное, но преисполненное очарования настоящего чуда, таинство встречи. Что заставляет сердце биться в учащенном ритме при встрече незнакомого человека? Вы встречаетесь, и кажется, что тысячи лет вы неразрывно проходили дорогой учения. Вместе сидели у костра, внимая словам учителя, бродили с чашей для подаяний, танцевали и пели на праздниках многочисленных божеств. Возможно, вы ничего и не вспомните, но странная близость все равно возникнет между вами. Это происходит не только при встрече людей, но и при встрече учения. Кто-то не может оторваться от текстов Дзогчен, а кто-то растворяется в суфийском зикре. Мы узнаем места, в которых никогда не были. Какие- то из них обладают для нас непреодолимым зовом. Так юного Раману позвала могучая гора Аранучала. И учителя, которых мы встречаем, так же с первого взгляда узнаются как «мои учителя». И только благодаря этому резонансу есть возможность услышать учение. Конечно, это узнавание требует чуткого сердца и ясного ума. Поэтому, особенно поначалу, мы часто обманываемся, принимая желаемое за действительное.
Что это подтверждает и что доказывает бессмертие некой нашей сути или тиражирующий сам себя фрактал сознания? Это не важно. Такое узнавание намекает на некий высший, непостижимый смысл наших жизней и трудов, и вечную преемственность учения, умиравшего и возрождавшегося с каждым оборотом колеса сансары.
Сказка о терпении.
Посреди бесконечной пустыни жил человек. И все свою жизнь он мечтал о дожде. Он не знал, что это такое и только смутные сны, полные блаженства, говорили ему, что дождь существует. Он не знал, зачем ему дождь, есть ли в нем какая-то польза, а может он несет в себе страшную угрозу. Просыпаясь, он вспоминал о неимоверной силе, сметающей деревья и города и одновременно о тончайшей ласке, сравнимой с нежным поцелуем любимой и теплым объятием матери. Когда он пытался рассказать о своем сне другим обитателям пустыни, они смеялись над ним, говоря, что их деды и деды их дедов никогда не слышали о том, чтобы в пустыне шел дождь. А те кто слышал, говорили что дождь, это просто вода, та самая грязная вода, которая течет по узким арыкам и застаивается в глиняных ямах. Жители пустыни процеживали ее, и пили — не очень вкусно, не очень полезно, но жить можно. Он слушал эти разговоры, но продолжал верить своим снам.
Много раз он пытался выйти из пустыни, он шел и шел, но пустыня не кончалась, его запасы воды истощались и он поворачивал обратно. Легенды говорили о великих искателях, которые ушли в поисках дождя и не вернулись. Он верил, что они живут в мире бесконечного дождя, но в одном из своих походов он наткнулся на выбеленные кости и только браслет с именем указывал на то, что перед ним был тот, кто еще до его рождения ушел в поисках дождя. Эта находка чуть не убила его. Дни напролет он без движения лежал в жаркой юрте, не имея сил даже выползти для поиска пропитания. Сердобольные женщины поили и кормили его, в их племени было принято опекать стариков, детей и безумцев. Молодой организм не хотел умирать и он встал. Одна из опекавших его женщин, сжалившись над безумцем, подарила ему старую книгу с нелепым названием: «Как вызвать дождь». Эта книга переходила в их семье от поколения к поколению и воспринималась как забавный курьез или детская сказка.
Воспарив духом, он начал практиковать смешные и странные ритуалы вызывания дождя. Месяц за месяцем он бегал по деревне, издавая нелепые звуки и потрясая самодельным посохом дождя. Но дождя все также не было, правда он не знал, каким он должен быть, но был уверен, что обязательно его узнает. И вдруг небо заволокло тучами, грянул гром и пошел дождь. Жители деревни в панике спрятались в своих домах, не понимая почему вода, которой место на земле, вдруг потекла с неба, наверное, они и не поняли, что это был дождь. Первым его желанием было спрятаться, происходившее было страшным и необычным, но что-то в глубине души потянулось навстречу этим небесным струям. Сон стал реальностью, он стоял под дождем и тот целовал его губы, так нежно и страстно, как никто никогда его не целовал. Дождь обернул его в свой кокон и унес в страну вечного дождя.... А потом, дождь закончился, небо опять стало синим, и безжалостное Солнце пустыни, испаряло последние капли дождя. Но это уже было не важно, он слышал дождь в каждом звуке текущей воды, он чувствовал дождь в каждом глотке мутной воды из арыка, он знал, что дождь навсегда поселился в его венах. И еще он знал, что он никогда не был отдельным от дождя и когда придет его время, ласковое солнце испарит его кровь и он унесется в небо, путешествовать вместе с облаками в страну вечного дождя.
Ум
Когда современный, хорошо начитанный и образованный человек слышит о тройственной природе ума, то он легко соглашается с необходимостью развития образно -чувственного и абстрактно-интуитивного мышления. Большинство предложений в супермаркете духовных практик направлены на развитие телесной чувствительности или на кайфовые переживания присутствия, пустоты, блаженства. Все это, несомненно, приятно и полезно, но никуда не ведет. Конкретно-логический ум считается развитым по умолчанию: школа, институт или два института. Должен разочаровать уверенных в силе своего ума. Ум, способный распутать сам себя, не имеет ничего общего с количеством накопленных знаний или привычкой к логическому доказательству теорем. Он должен обладать смелостью усомниться во всех аксиомах, мужеством дойти до конца своего понимания, его основной инструмент - это не поглощенная информация, а эйдетическая интуиция, сотворяющая новые формы мысли. Это тот ум, которым писались тексты Нагарджуны, создавались апории Зенона, открывалась неэвклидова геометрия Лобачевского-Римана. И даже этот ум способен попасть в ловушку нигилизма и здесь необходима помощь мастера и учения. Путь джняни - это путь исцеления познающей природы и в первую очередь он опирается на силу конкретно-логического ума.
Игры ума.
Первое, что каждый человек узнает, это то, что он существует. Это первая мысль и неважно, как ее назвать - ощущением или переживанием - она становиться тем пьедесталом, на котором разместиться автор. Дальше она присутствует во всех создаваемых картинах мира по умолчанию. Будучи главным художником и создателем иллюзорных миров, существующих только как описание, она полностью скрыта и недоступна для обнаружения, так картина никогда не увидит красок, которыми она нарисована. Поэтому все размышления о смысле жизни опираются на существовании того, кому нужен этот смысл. Так любая теорема основывается на недоказуемых аксиомах. Основываясь на эмпирическом опыте, как на единственном инструменте познания, мы неизбежно приходим в тупик. Развитый ум способен прийти к мысли о нереальности мысли, но и это тоже будет мысль. Тогда возможны два варианта. В одном конкретно-логический ум отбрасывается, как несостоятельный и идет опора на опыт чувств или переживаний: небо синее, снег холодный, а роза пахнет розой, или Бог есть любовь, жизнь происходит, мир это сон. Это, несомненно, легче, чем другой вариант - жить без опоры, признав невозможность эмпирического познания мира. Метафора пробуждения говорит только об одном, когда просыпаешься, то понимаешь, что весь опыт, полученный во сне, нереален, но его нереальность не мешала жизни происходящей в сновидении. Та же яркость ощущений и переживаний, те же оценочные мысли и совершено неважно, что этот персонаж никогда не существовал. Мы не сможем прийти к пониманию, одновременно включающему в себя реальное и нереальное, пока не разоблачен тот, относительно кого описывается реальность. Двигаясь путем приятия, мы лишаем его функций.
Так, разматывая клубок ниток, приходишь к тому, что всегда были только нитки, а клубка никогда и не было. Теперь, мы можем бесконечно наслаждаться этим прекрасным узором жизни, не заботясь о его смысле и собственном существовании.
Пути и ловушки.
Большинство современных духовных путей можно разделить на две группы. Одни ведут ученика к максимальному развитию абстрактного ума,- на это направлены многочасовые медитации, темные ритриты, и даже употребление психотропных веществ. Другие, наряду с абстрактным, развивают образно-чувственый. Это — телесные практики, тантра, динамическая медитация и им подобные. Конкретно-логический, мало того что не развивается, а попросту подавляется. Но именно в нем и сидит источник инфекции авторства. Будучи подавлен, он не беспокоит человека, позволяя ему жить в иллюзии покоя и приятия. Тело не знает тела, а блаженство блаженства, но жизнь безжалостно разбивает как хрустальные замки абстракций, так и уютную берлогу чувств. Божественные взлеты духа сменяются сокрушительным падением, без всякой надежды на возвращение,- так наркоман, впрыскивая себе максимальную дозу уже не ждет кайфа, а просто облегчает боль. И даже если основа состояния — образно-чувственный ум и человек живет в телесной гармонии, болезнь и старость свергнут его с пьедестала. В этот момент оживает тот, кого успешно похоронили — конкретно-логический ум. Не развитый, и не утонченный, он как восставший из могилы зомби, в тупом страдании рвет плоть человеческой жизни. Свинцовые мысли: «за что, почему, что делать, где выход» разносят хрупкие стены, обретенной многолетними трудами осознанности. Жизнь подходит к своему финалу и уже нет времени что-либо изменить.
Учение нашей традиции наносит удар по корню страданий — чувству авторства. Мысль, принятая как феномен, не имеет ни малейших шансов спрятаться в сияющем ничто абстракций или вязком желе чувств. Есть чувства, нет чувствующего, есть мысли, нет мыслящего, есть переживания, нет переживающего. Здоровая познающая природа как здоровый организм уничтожает вирус неосознаваемого авторства. И если продолжить эту аналогию, то, создавший его конкретно-логический ум, его и разрушает. Это не происходит сразу, вирус силен и плодовит, он заразил каждую клеточку нашего существа. Ученик слушает, но не слышит, принимает, но не сдается, стремится в полет, но цепляется за край обрыва. Сердце разбивается тогда когда разбивается, а не тогда когда этого хочешь.
Радуйтесь, бесконечному празднику пути. Путь не нуждается в идущем, а радость в радующемся.
Черный кофе, белый лист,
Небо в облаках.
Не повторишь ты их на бис,
Словно крыльев взмах.
Все что было, все ушло,
И со всех сторон,
Сквозь промытое стекло,
Солнце красит сон.
Как избавиться от того, чего никогда не было.
Есть старая сказка, которая начинается со слов: пойди туда — не знаю куда, и найди то — не знаю что. Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок. Если мы посмотрим на эти слова как на указатель, оставленный древними мастерами, то легко расскажем эту сказку на новый лад:
Призвал как-то Царь Ивана дурака и повелел ему сосчитать все, что есть, чтобы найти то, чего нет. И казну пообещал в награду. Вот и поехал Иван считать — все камушки сосчитать, все листики записать, всех зверюшек лесных на карандаш взять... Хорошо Василису премудрую встретил, а то и до сей поры бы считал. Она ему первую мудрость и поведала: «Ты приди, Ванюша, к царю и так скажи: „Все сосчитал, батюшка, все чего рука коснулась, глаз увидал и нос унюхал, а чего не сосчитал — того и нет...“ и число огромное напиши, а не поверит, так пусть пойдет и пересчитает». Так Иван и сделал, но Царь хитер оказался, повел он Ваню в библиотеку огромную и говорит: «Вот, сколько слов люди понаписывали, каких только историй ни придумали — и животные там невиданные и растения небывалые, сосчитал ли ты, Ваня, мысли разные, что словами вот тут понаписаны?» Тут Иван и пошел на попятную. Говорит он Царю: «Дело ль видано! То ли есть они, то ли нету их». Осерчал тут Царь: «Слово писано — значит, есть и мысль сотворившая!» А Иван, хотя и дурак он был, говорит царю с разумением : «Мысли все — только мысль одна, как и реки все — лишь одна вода. Так что, батюшка, все сосчитано, подавай ты мне казну царскую». А теперь и Царь призадумался, говорит дураку он вполголоса: «Сон приснился мне, милый Иванушка, то ли был я там, толи не был я, то ли светом был, то ли тьмой сиял, толь один я там, толь пусто кругом. Ни в словах сказать, ни пером писать. То ли было то, то ли не было. Так найди мне то, что не знаю сам, вот тогда казну я тебе отдам». И ушел Иван, пригорюнившись. Как найти того, кого не было, сосчитать все то, что не сказано. Год пошел, да второй прошел, а Иван все шел и всех спрашивал, но никто ответ не давал ему. Так дошел Иван до горы большой, на вершине той Царь-Дракон сидел. И ему вопрос свой Иван задал. Посмотрел Дракон взглядом огненным, и ответил так, на вопрос такой: «Ты спроси Царя, кто вопрос задал? Как ответ найдет, сразу все поймет».
Вновь пришел Иван и Царю сказал: «Посчитал я все, Царь мой батюшка. ВСЕ ЧТО ЕСТЬ, ТО ЕСТЬ, ТОЛЬКО НЕТ ТОГО, КТО ВОПРОС ЗАДАЛ И ОТВЕТ ПРИНЕС».
Тоска по утраченному раю.
Каждое человеческое существо проходит путь Адама и Евы. Из мира непрекращающегося блаженства он выходит в мир боли и страданий. Физиологически это объясняется просто. Плод, соединенный пуповиной с матерью, имеет одно желание — есть — и его мгновенное удовлетворение. Нет временного промежутка между желанием и реализацией, нет и напряжения, нет времени, нет раздельности, нет страданий. Вспоминание об этом блаженстве живет в каждом человеке, и каждую ночь мы возвращаемся в это состояние сна без сновидений. Именно на нем основаны все переживания единства, безусловной любви и покоя, превосходящего покой. Оно становится основой для реализованного человека, одновременно пребывающего в бодрствовании и сне без сновидений. Мастер транслирует это состояние, которое пробуждает в резонансных людях ту любовь, которую они испытывали к матери, отвечающей на любовь любовью, самим фактом взаимодействия с плодом. Поэтому в присутствии мастеров, открывших в себе это знание, учеников охватывает состояние безусловной любви и радости. Но настоящий мастер понимает, что как невозможно родиться обратно, так невозможно и остаться в каком-либо состоянии. Движимый состраданием, он безжалостно разрушает эти иллюзии, приводя ученика к окончательной смерти и новому рождению.
